Предисловие
Мавзолей Кесене находится на территории Варненского района Челябинской области, недалеко от села Варна. Высота его башни шестнадцать метров. Это крупное архитектурное сооружение XIV века является одним из загадочных исторических памятников нашего края. На протяжении многих веков мавзолей притягивал к себе взоры людей и привлекал внимание историков.
О таинственной усыпальнице были созданы многочисленные легенды. Одну из них записал известный уральский писатель-краевед В.П. Бирюков. Об истории памятника писали, начиная с XVIII века, академик П.С. Паллас, профессор С.-Петербургского университета Э.Ю. Петри, советские архитекторы В.А. Матвеев и В.Г. Грин, археолог В.С. Стоколос, доктор филологических наук, профессор А.И. Лазарев и другие авторы. В обобщённом виде с различными точками зрения об истории создания и предназначения памятника знакомит статья председателя Челябинского областного совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, заслуженного работника культуры Российской Федерации Сергея Ивановича Загребина «Мавзолей Кесене» («Родники истории. Об уральском краеведении». – Челябинск. 1996 г.).
Во многих преданиях и легендах историческая память народа связывала мавзолей с именем великого среднеазиатского завоевателя Тимура (Тамерлана). Фактов, подтверждающих эту версию, пока не обнаружено. Однако не подлежит сомнению определённое влияние политики восточного правителя на судьбу средневековой Руси. Тимур установил свою власть в улусе Джагатая на волне борьбы своего народа с монгольскими завоевателями. Став эмиром могущественного государства со столицей в городе Самарканде, он вёл войны с Золотой Ордой. Его крупные победы над ханом Тохтамышем в 1391 и 1395 годах сковали ей руки и затруднили реализацию мечты о возврате былого господства над русскими княжествами. Конечно, важнейшее значение в освобождении Руси от монголо-татарского ига имела победа Дмитрия Донского в Куликовской битве над войсками Мамая в 1380 году. Она же ускорила распад Золотой Орды.
Предлагаемая вниманию читателей поэма «Кесене», являясь данью моей любви и уважения к устному народному творчеству Южного Урала, отражает некоторые реальные события того далёкого времени.
1
Прошла ночная прохлада.
Самарканд снова солнцем залит.
Все утру в городе рады,
Ведь жара в это время не злит.
Минарет у мечети стоял
И с него муэдзин1 в ранний час
Новый день уже возвещал,
Призывал совершить намаз2.
Его голос протяжно пел,
Пробуждая людские сердца,
И в небо незримо летел,
Славя светлое имя творца.
В долине текла Зеравшан3.
Всем дарила она красоту.
Появился шум горожан,
Всюду стража была на посту.
Ввысь тянулись стены дворца,
У огромных роскошных ворот
Несли службу два молодца,
Любовался их видом народ.
Там у входа слева стоял
Воин юный Харун-аль-Хасан,
Грозный вид его восхищал
Иноземцев и всех горожан.
Он копьё держал и смотрел,
Как бунчук4 слегка ветер качал,
Круглый щит под солнцем горел,
За спиной были лук и колчан.
Когда подходил караул,
Чтобы стражников в полдень сменить,
Длинных труб раздавался гул,
Повелителю звавший служить.
Страны процветающий вид
При Тимуре5 только возник,
Красота дворцов говорит
О том, как повелитель велик.
Но руины стен городских
До сих пор продолжали стоять,
О потерях больших людских
Заставляли они вспоминать.
Ведь забвения горю нет,
И бессмертна людская молва,
Хоть прошло с тех пор много лет,
Память о Чингисхане6 жива.
Бесконечен подлунный мир.
Всюду горы, долины зовут.
Широко известен эмир,
Его люди боятся и чтут.
Властелин давно покорил
Часть свободных афганских племён,
Городов много их разорил,
Север весь ему был подчинён.
Захватив далёкий Кавказ,
Тимур в Персию войско водил,
Его ждал успех всякий раз,
Он в походах мечту воплотил.
2
Её красил волос густой
И приятная смуглость лица,
Она славилась красотой
И похожа была на отца.
И гилянский шёлк7 облегал
Её стройный прекрасный стан,
На браслете светился лал,8
Им Иран заплатил свою дань.
Дни Харуна спокойно шли.
Но однажды у главных ворот,
Когда мимо её несли,
Он почувствовал сердца полёт.
Улыбалась людям она,
Восседая в носилках резных,
Образ дивный с этого дня
В мыслях воина сразу возник.
Дочь эмира стала с тех пор
Для Харуна заветной мечтой,
Он не мог забыть её взор
И прелестной улыбки простой.
Когда он на неё смотрел,
Становилась жизнь сказочным сном,
Воин чувством нежным горел,
Его сердце пылало огнём.
И он жил ожиданьем одним,
Встреча издали юношу жгла,
Так тянулись долгие дни,
Кесене его только влекла.
Надежды имеют предел,
Недоступна ведь людям звезда,
Он девушку видеть хотел,
Жизнь свою с ней связал навсегда.
3
Узнав однажды случайно,
Что его Тохтамыш9 предаёт,
Готовить Тимур стал тайно
На Орду уже новый поход.
Припомнить эмир старался,
Почему разошлись их пути
И то, как хан умудрялся
Его в важных делах обойти.
Ордой Золотою правил
Полководец Мамай10 до него,
Но власть внезапно оставил,
Когда войска лишился всего.
Он после сраженья сбежал,
Когда русским был князем разбит,
А позднее Тимур узнал,
Что Мамай кем-то в Кафе11 убит.
С тех пор Куликово поле
Стало символом спящей Руси,
Бог для борьбы её волю
С Золотою Ордой воскресил.
Эмир Тохтамышу помог
Тогда ханский престол захватить,
Но усилий этих итог
Стал его временами бесить.
Хан был хитрейшим владыкой,
От Тимура власть получив,
Считать себя стал великим,
Ведь в роду его был Тимучин.12
Эмир разбил войско хана,
С дня победы пошёл пятый год.
Орда залечила раны
И, как прежде, интриги плетёт.
4
Тимур свой покинул улус,
Чтоб к походу закончить дела.
Везли воины ценный груз,
На Урал всех дорога вела.
Всадники стройной колонной
За эмиром грозным идут,
Караваны спешат по склону
И, качаясь, верблюды плывут.
Семенят проворно ослы,
Тянут буйволы с грузом арбу,
Невольники вьюки узлы,
Несут на склонённом горбу.
Эмир ехал с войском своим,
Восседая на чёрном коне,
Средь служанок следом за ним
В колеснице везли Кесене.
Тополя в долине стоят,
Ослепляет взор солнечный диск,
Два орла в вышине парят
И по склонам растёт тамариск.13
5
Когда появилась луна,
Быстро свет её землю залил.
Кесене решилась до сна
Выйти в сад, хотя дождь моросил.
Воскликнул Харун: «Чудеса!»
Его голос немного дрожал,
Когда глянул милой в глаза,
Он сказал: «Эту встречу я ждал!
Так случилось с недавних пор:
Тебя вижу ночами во сне
И лишь там могу, словно вор,
Любоваться тобой, Кесене».
Она, взгляд слегка опустив,
Сказала ему не спеша:
«О, Аллах ко мне милостив,
Преисполнена счастьем душа.
И я в мыслях тоже с тобой,
Ты любовью мне путь озарил,
Беда, что ты воин простой,
Счастье то, о чём ты говорил».
Ей с грустью Харун отвечал:
«И меня это очень гнетёт,
Ничто не прогонит печаль,
Твой отец меня просто убьёт.
Есть один для спасения путь,
Трудно мне, но решусь я сказать,
Если мы посмеем рискнуть,
Остаётся нам только бежать.
Ещё день эмир будет здесь,
А с рассветом продолжит поход,
Подготовиться время есть,
Мы в дороге увидим восход.
В полночь встретимся тут, в саду,
Тьма поможет нам быстро уйти,
Я коня тебе приведу,
Будет верным он другом в пути.
О тебе я мог лишь мечтать!
И вот встретились мы, Кесене.
Это чудо мне не понять.
До сих пор я какбудто во сне».
6
На землю звёзды смотрели,
Тихо нежилась ночь под луной,
Лошади словно летели,
Несли всадников в скачке шальной.
Кусты, деревья мелькали,
Степь вдали появилась – беда!
Оба в печали скакали:
Их заметить могли без труда.
Но местность влюблённых скрыла,
Их пролесок густой приютил,
Надежда вновь окрылила,
Лунный свет Кесене осветил.
Харун любовался ею
И промолвил, готовя ночлег:
«Я ни на миг не жалею,
Что затеял наш дерзкий побег.
Отныне мы будем вместе,
Без тебя я не мог больше жить,
Ты удостоила чести
Меня – лучшую в мире любить.
Во мне поселились нежность
И щемящая сладкая боль,
Кажется, целую вечность
Я к тебе, ненаглядная, шёл.
Во всём пространстве огромном
Мы как два небольших стебелька,
В местечке этом укромном
Я б остался с тобой на века!»
Глаза Кесене светились,
В них видна была радость души,
Но вновь тревога явилась,
И сказала она: «Не спеши!
Харун, я твоя навеки,
Та же нежность живёт и во мне,
Чувств разливаются реки,
Горит сердце в волшебном огне!»
К счастью объятия звали,
Миг восторга взорваться готов,
А звёзды в небе мерцали
Над их ложем из трав и цветов.
7
Сонный визирь14 на рассвете
О побеге влюблённых узнал
И сам Тимуру об этом
До намаза в шатре рассказал.
Эмир побледнел смертельно
И погоню велел снарядить,
Приказ был жесток предельно,
Давал право несчастных убить.
Три дня когда миновало
И, казалось, тревоги прошли,
Вдруг Кесене увидала,
Что их люди отца нашли.
Отряд удальцов в погоне
Двух влюблённых пленить не успел,
Но воинов свежие кони
Наконец приблизили цель.
Всадники стрелы пускали,
Но Харун Кесене защитил,
Она впереди скакала,
Вдруг внезапно он боль ощутил…
Потом в глазах потемнело,
Стал сознание всадник терять,
Тело сразу же онемело,
А в него продолжали стрелять.
Беду почуяв, решила
Кесене оглянуться назад,
Стрела её вмиг пронзила,
Не смогла она больше скакать.
«Харун!» — лишь вскрикнуть успела
Кесене и упала в ковыль.
Там бездыханное тело
Покрывала летящая пыль.
Воины спешились быстро,
И один из них с грустью сказал:
«Принцессу сразил мой выстрел,
И нам нужно закрыть ей глаза.
В коня попасть я старался,
На скаку не послушна стрела,
Задеть Кесене боялся,
Как мне жаль, что она умерла!»
8
Тимур, заметно хромая,
По ковру в шатре белом ходил,
Он был переполнен до края
Тяжким горем, что сам допустил.
Ему уже рассказали,
Как случилась беда с Кесене,
О том, как стрела попала
В его дочь на арабском коне.
Эмир повелел построить
Мавзолей на том месте большой,
И, чтобы дело ускорить,
Он и способ особый нашел.
Войска два дня расставляли,
Был короткий в степи найден путь,
Воины в ряд один встали,
Чтоб друг другу кирпич протянуть.
Его под солнцем упорно
Подавали на стройку весь день,
Смогли мастера им ровно
Грани выложить башни и стен.
Люди знали с давнишних пор
Тайну прочности стен крепостных,
Известковый густой раствор
Здесь месили в коробках простых.
Тимур собирался позже
Мавзолей весь покрыть изразцом,
Но замысел был отложен
Из-за дел безутешным отцом.
Съедали казну походы.
Эмир в войнах всю жизнь проводил,
Не позволяли доходы,
Чтобы он все мечты воплотил.
9
В степи высокая местность
Сохраняла прах древних племён,
Рядом, украсив окрестность,
Мавзолей быстро был возведён.
В нём зал четырёхугольный
Имел строгий и траурный вид,
Эмир остался довольным,
Так об этом молва говорит.
Здесь всё печаль источало:
Тишина и таинственность стен,
Зал два окна освещали.
В нем прохлада царила весь день.
Его потолок овальный
Охранять будет вечный покой,
А в камере погребальной
Тело ждал постамент дорогой.
Плита у ямы глубокой
Полированной гладью горит.
Как принято на Востоке,
Будет ею верх склепа закрыт.
10
Харун лежал бездыханным,
Его бросили в поле для птиц.
Крик воронов утром ранним
Отразился в движенье ресниц.
В приоткрытых глазах был страх.
Воин чувствовал, что онемел,
Слово замерло на устах.
Он очнуться в тот миг не сумел.
И снова закрылись глаза…
На лихом белогривом коне
Он в дымке туманной узнал
Нежный образ своей Кесене.
11
На заре костёр затухал,
Вот и солнце взошло наконец.
Юрта старая пастуха
Стала видной средь стада овец.
В ней на шкурах воин лежал,
Он, проснувшись, вздохнул глубоко,
Пастух чашу в руках держал,
Слегка пенилось в ней молоко.
«Вот кумыс от лучших кобыл, —
Предлагал Рамазан, — он с травой,
Даст настой тебе много сил
И ты путь потом выберешь свой».
Харун улыбнулся слегка
И чуть слышно промолвил в ответ:
«Благодарен тебе на века,
Я твоею заботой согрет.
Прошу, скажи не скрывая,
Где сегодня живёт Кесене?
Я был в преддверии рая
Рядом с ней на своём скакуне.
Я слышал, как мчатся кони,
Стук копыт становился сильней.
Но помню только погоню,
Что случилось с любимой моей?»
Не знал пастух, что и делать,
И, кумган15 отодвинув, сказал:
«Правду я должен поведать,
Чтобы зря ты себя не терзал.
Я всё расскажу, что знаю,
Бахадур16, ты всё должен стерпеть,
Стрела принесла ей злая
При погоне быструю смерть.
Ты первым в тот день был ранен,
Но тебя тогда мёртвым сочли,
А тело мы утром ранним
С моим сыном случайно нашли.
Стали мы могилу копать,
Но Хусейн всё ж успел рассмотреть,
Что ресницы твои дрожат
И как лоб стал едва розоветь.
Глаза чуть-чуть приоткрылись,
Понял я, что ты был в полусне,
Вдруг губы зашевелились
И шепнули с трудом: «Кесене».
С тех пор пять месяцев лунных
Исцелял я тебя травой,
Жизнь сильнее держится в юных,
Потому ты остался живой».
Замер Харун на мгновенье,
По лицу прошла мелкая дрожь,
И промолвил с волненьем:
«Твоя весть, как вонзившийся нож.
Как жить с такою потерей?
Тяжко мне Кесене вспоминать.
Нет, в гибель её не верю,
Я всегда буду милую ждать!»
Хозяин с печальным видом,
Выбрав время, ему возразил:
«Ты переполнен обидой,
Ведь большую беду пережил.
Харун, я всё понимаю,
Но подумай, как впредь тебе жить.
Что выбора нет, я знаю.
Нам спасенье твоё нужно скрыть.
Эмир в своём гневе жесток,
Дух войны его так изменил.
Видно, правит им злобный рок,
Он и сына б родного казнил.17
Здесь вблизи средь вольных степей,
Где оставила девушку жизнь,
Возвышается мавзолей,
А над ним висит синяя высь.
И, наверно, к первым снегам
Прах погибшей в него привезут,
Навечно доверив векам,
В мрачный склеп в конце дня отнесут».
Имел раненый мало сил.
По лицу вдруг скатилась слеза,
Он ответ свой дать поспешил,
Утирая рукою глаза:
«Я приму груз тяжёлых дней,
Нет предела печали в груди,
Чтобы мог быть я ближе к ней,
Ты меня у себя приюти.
Пастухом я стану, как ты,
Будем вместе стада мы пасти,
Не стал я достойным мечты,
Кесене, о меня ты прости!»
Пахло овчиной и сыром.
Разговор утонул в тишине,
День поднимался над миром.
Только жаль, что в нём нет Кесене.
12
Разнотравье в поле шумит
И пьянит всех людей по весне,
Ветерок ковыль шевелит,
На земле ночь притихла во сне.
Лишь с глубокой тоской Харун
У костра в степи дивно поёт
И под музыку звонких струн
Возле башни любимую ждёт.
Здесь частенько бедный пастух
О мечте своей вечной грустил,
Его голоса нежный звук
О любви всем живым говорил.
Он пел о печали своей
И о том, что в огромной стране
Никого не встретил милей.
Всех прекрасней была Кесене.
Звучали слова в тишине:
«В мире теней нет зла и оков,
Буду ждать тебя, Кесене,
Каждый день до скончанья веков».
Меж двух озёр мелководных
Мавзолей пастухов привлекал,
Окрестность давала отдых,
И овец водопой ожидал.
13
Прогнал Тимур Тохтамыша,
Сокрушил Золотую Орду,
Но часто о хане слышал,
Что ему тот готовит беду.
Подчинились эмиру Багдад,
Города и сёла Двуречья,18
Он победам своим был рад,
Но войны считал делом вечным.
Часть Индии он захватил
И о полном господстве мечтал,
Но страну лишь Бабур19 сплотил
И династию в ней основал.
Тимур север Сирии взял
И уж новый готовил поход,
Он в Китай пойти замышлял,
Собирая войска целый год.
Он забыл в суете побед
На свой возраст реально взглянуть.
Стал в походе эмир слабеть,
Смерть закрыла в Китай ему путь.
14
Жизнь на месте не удержать,
Время в прошлое судьбы несёт,
Теперь может лишь вспоминать
В Гур-Эмире20 Тимура народ.
Бунчук над гробницей висит —
Спутник верный в походах его,
Он хозяина дух хранит,
Нет теперь ни друзей, ни врагов.
Нет страстей и тайных интриг,
Нет итогов желанных побед,
Нет всего, чего он достиг,
Государства великого нет.
Нёс славы бессмертной венец
Полководец, великий эмир,
Оставался бесстрашным боец
И мечтал подчинить себе мир.
Тридцать пять лет имел он власть,
С Искандером21 сравняться сумел.
Суждено всему в жизни пропасть,
Лишь любовь одну Бог пожалел.
15
В далёких уральских степях
Одинокая башня видна22,
И память о прошлых веках
До сих пор сохраняет она.
В сочных травах ветер шумит
И, как прежде, пьянит по весне…
Представляется стук копыт
И принцесса на белом коне.
Песню в поле пел старый пастух,
Он знал её с юных лет,
А когда костёр вдруг потух,
Стали угли причудливо тлеть.
И плыли слова в тишине:
«В мире теней нет зла и оков,
Буду ждать тебя, Кесене,
Каждый день до скончанья веков».
Навевали слова печаль,
Воскрешая минувшие дни.
Засыпала медленно даль,
Чьи-то тени в ней были видны.
Ночь окутала мавзолей,
Лунный свет тихо полз по стене.
И неслась в раздолье полей
Песня древняя о Кесене.
Челябинск, 2001
